Стихи
Вениамин БЛАЖЕННЫЙ (Айзенштадт)
Я познакомилась с Вениамином Михайловичем Айзенштадтом за 5 лет до его ухода, в середине 90-х, и
сразу же навсегда была захвачена силой таланта Поэта, проникавшей глубиной
мысли, умением жить какой-то другой, параллельной жизнью. Он был рядом, здесь,
но всеми корнями уходил в свой собственный, особый мир, где рука об руку с ним
обитали и трепетно любимый им Борис Пастернак, и Сергей Есенин, и Анна
Ахматова, и боль его души – Марина, в общем, все те, кто был ему родней не по крови
– по духу.
Четыре часа в доме Поэта в день знакомства с ним
пролетели незаметно. Говорил больше Вениамин Михайлович. Обладая отличной
памятью, он много читал наизусть, и не только свои стихи, и не только любимых
поэтов. Некрасова, например, он так и не научился
читать без слез, но и тех, кого он обычно называл “рифмотворцами”.
“Пишут легко только рифмотворцы и графоманы, –
говорил Вениамин Блаженный. – Поэты мучаются над словом”.
Внешне к тому времени по-житейски благополучный:
сыт, одет, досмотрен верной своей спутницей Клавдией Тимофеевной, в душе всю
жизнь он оставался одиноким “нищебродом”,
разговаривающим чаще всего, а может быть и всегда, только с Богом. О чем? Да о
вечном, конечно же: о любви, о жизни, о смерти и бессмертии.
Тетрадь со своими стихами Вениамин Михайлович дал
мне для публикации еще в 1996 году. Некоторые из этих стихотворений (как,
впрочем, и тысячи других) не опубликованы до сих пор.
Елизавета
ПОЛЕЕС
***
Не я, так кто-нибудь другой,
Счастливый наугад,
Пойдет под радугой-дугой,
Войдет в Господен сад.
Там все, о чем я так мечтал,
Томясь в чужом краю:
Моих родителей чета
На облаке в раю.
Услышит путник их привет,
Их ласковый упрек:
– По истеченье стольких лет
Как здравствует сынок?..
И почему взамен себя
Послал он чужака,
Когда мы ждем его, любя, –
Беспутного сынка...
О, наш любимый дурачок,
Наш нищий и поэт,
Мы будем ждать тебя еще
Сто тысяч долгих лет.
13
сентября
***
Теперь я говорю лишь с теми,
Кто обитал во время Ноя,
И для кого земное время
Пластами стало перегноя.
И мне понятно их согласье
С моим вневременным почином:
Мой разговор для них безгласен,
И облик мой не различим им.
Но что-то мне напоминает,
Что я не так уж стар годами,
Когда знаком я с именами
И Авраама, и Адама.
Когда я прохожу так близко
От вечных стен Иерусалима,
От старины своей библейской,
От первых дней Вениамина.
***
Задрожит душа у малой птицы –
И тогда при блеске топора
Затрепещут ангелов ресницы,
Содрогнутся море и гора.
И ребенок слабыми руками
Защитит крылатого птенца,
Но, как древле, непреклонен Каин –
И исполнен замысел Творца…
15 сентября
***
Можно все потерять – и тогда на пути твоем слезном
Загорится однажды какой-то таинственный свет,
Он напомнит тебе, что еще возвратиться не поздно
В золотую страну – ту, которой давно уже нет…
12 сентября
***
Мне нестерпимо думать, что придется
И мне уйти когда-нибудь из дому,
И воду пить из горького колодца,
И поклоняться молнии и грому.
Я стану человеком без былого,
Наследником смятения и мрака,
Меня в пути без умысла худого
Обнюхает бродячая собака.
И лишь собаке ведомо, куда мы
Бредем с четвероногим другом рядом,
Забытые большими городами,
Но не забытые недобрым взглядом...
***
Губы женские мне не ответили,
И тогда закружились метели,
И стрелялись безумные Вертеры,
И поэты от горя седели.
И тогда загорланили вороны,
И я сам, как метель и как ворон,
Расшвырял себя в разные стороны,
Стал и ветру, и птице подобен...
***
Когда на земле меня больше не будет,
Мне будет не больно, мне будет не страшно,
Умру я – в миру без меня не убудет,
Ушедшего в корни заменит букашка.
И гроб прорастет – беспокойное древо,
И все на земле повторится упрямо,
И будет под деревом грешная Ева
Себя предлагать вожделенью Адама.
И та же букашка, бредя полусонно
И в глубь заползая вселенской услады,
Взойдет, как царица, на Евино лоно,
Зароется в травы душистого сада.
А следом и я за букашкою слепо
На холст травянистый взойду неумело,
Я тот же пришелец - из персти и неба,
Из божьего духа и грешного тела.