Это особая книга в жизни и творчестве Давида Симановича. И писалась она полвека. Первая запись в “Юношеском дневнике” полесского мальчишки: “1 июня 1946 г. Я хочу поэтом стать в боевой стране, я хочу стихи писать в мирной тишине о труде, о родине, о больших делах, о дорогах пройденных, о счастливых днях...”. Радостными и грустными днями наполнены дневники поэта. В них большие и малые события, свидетелем которых был, встречи с выдающимися современниками, с которыми рядом шел по дорогам жизни. И все это изо дня в день записывалось сначала в школьных тетрадках, а потом в толстых пухлых ежедневниках.

Становление человека и поэта на фоне сложной и противоречивой эпохи начинается в “Юношеском дневнике”. “28 сентября 1946 г. Иду я счастливый из школы, и радостно сердце стучит, и ветер душистый, веселый как будто бы мне говорит: “Сегодня ты стал комсомольцем, иди же по этой тропе, и знай: отступать ты не должен нигде – ни в труде, ни в борьбе...”. Строки о родных и друзьях детства, первых влюбленностях и первых напечатанных стихах – все это выплескивается на страницы дневника. И вот одна из кульминаций тех дней. “18 ноября 1949 г. На урок – не свой – вдруг пришла директор Надежда Васильевна. Мы встали. А когда хотели сесть, она показала рукой: “Постойте! Только что передали по радио, – сказала она, – что наш Давид стал лауреатом, получил первую премию на Республиканском конкурсе, посвященном 150-летию Пушкина!” Класс завопил... Урок был сорван... Ура! Ура! Ура! Премия! Первая! На Пушкинском конкурсе!...” Школьные заботы, уроки, общественные нагрузки – комсомольский комитет, учком, редактор школьной стенгазеты и ее сатирического приложения. И день, когда впервые в истории школы награжден золотой медалью... “28 июля 1950 г. Редактор наровлянской райгазеты Дворецкий предложил мне поработать, как он сказал, “хоть месяц-полтора, очень нуждаемся в кадрах”. И первое лето после школы сразу стало для меня рабочим. Транспорта в редакции нет. И в дальние колхозы добираемся попутками и пешком. Каждый добывает свои материалы как может...”.

В “Студенческом дневнике” “среди тысячи дел и забот”, выступлений на вечерах со стихами (“Чтоб тысячи влюбленных, надеждой окрыленных, могли счастливо жить, собрать бы все разлуки, связать разлукам руки и в море утопить!”) – есть тоже свои контрапункты: первая большая любовь, рождение стихов “Весенняя сказка” и “Левитан” и встреча с Константином Симоновым. “5 декабря 1952. Вчера – на университетском вечере, посвященном Дню Сталинской Конституции, я прочел “Здравствуй, молодость!”, а потом объявил: “Стихи о художнике Левитане”. И тут же бросил в аудиторию, которая, как всегда, меня тепло и дружественно встретила и ждала совсем другого чего-то, я бросил в тишину два эпиграфа: “Царская Россия была тюрьмой народов” (Ленин) и “Граждане СССР, независимо от расы и национальности, имеют право на...” (я перечислил на что имеют право) – и назвал источник: Сталинская Конституция, статья 123... Падали в аудиторию мои раскаленные строки. Как она воспринимала их? Понимала ли, на что я иду, читая такие стихи? Да и понимал ли я сам? В том месте, где я говорил о дружбе Левитана и Чехова, я возвышая голос, прочел: “Их дружба нужна не двоим – России нужна эта дружба…” Аудитория стала затихать, что-то уловив или предчувствуя. И совсем умолкла, когда я прочитал: “Жандармы следят. Подлежит осмотру мельчайший набросок. Презрительной кличкою “жид” его именуют в доносах. Вчера предложили ему покинуть Москву, как еврею. А завтра предложат тюрьму, а может, веревку на шею. Царю нету дела, что Русь святынею он почитает”... После стихов раздались недружные хлопки, а я выбежал из аудитории”. “7 декабря. Позвали в партком, где сидели и мои знакомые, и те, кого не знаю... Разговор начали издалека: мол, ты “хороший общественник, на виду у всех, пример”... А потом перешли на вечер и мои стихи: “зачем на таком празднике”, “не надо было”, “посоветовался бы”, “мы ведь тебе всегда доверяем”... И вот теперь, если я захочу выступать, надо принести стихи и показать, что я написал, моим “цензорам”...

Знаменательным для студента университета стал один из сентябрьских дней 1954 года. В Минск приехал Константин Симонов и выступал в зале заседаний в Доме правительства. “Очень волнуюсь. Но меня уже подтолкнули – и я на первой ступеньке к президиуму. Меня уже заметили – смотрят сверху. О чем-то переговариваются Исаковский и Михалков. Кажется, наблюдают за мной Аркадий Кулешов и Петрусь Бровка. Я уже на верхней ступеньке ...

– Константин Михайлович! – говорю срывающимся голосом. Все повернулись к Симонову. – Я хотел бы прочесть Вам стихи... – Все смотрят на меня. – Пожалуйста! – говорит он. – Где и когда я мог бы это сделать? – Да можно хоть сейчас... – Здесь? – на моем лице недоумение...– Сейчас? Как-то неудобно... – Почему же? Ведь мы все читали только что в этих стенах. И было вполне удобно... Теперь читайте Вы... Внизу снова собрался народ, все выглядело так, словно вечер продолжается... Я прочел “Весеннюю сказку”, “Дом на дороге бессмертия” и “Левитана”. Внизу раздались хлопки. Я не видел, кто аплодировал. А здесь на лицах прочесть ничего не мог. Короткую паузу прервал Симонов: – Кто Вы? Расскажите о себе... Я кратко рассказал... – А стихи интересные, – сказал Константин Михайлович. – Что я могу для Вас сделать? Давайте договоримся так: Вы пришлите эти и другие стихи, посмотрите, чтобы они были такими, как о художнике Левитане и о весне. Пришлите мне на адрес “Нового мира” – я недавно стал его редактором. Адресуйте мне лично. И обязательно сделайте приписку о том, что стихи я слушал, они мне понравились, сказал, чтобы Вы прислали... А иначе могут не передать... Ну вот так... Если все будет в порядке, до встречи на страницах “Нового мира”...

На следующий день по университету гуляла крылатая фраза: “Симонов признал Симановича!” А некоторые то ли шутя, то ли иронизируя, добавляли: “Как Державин Пушкина”...

Пять лет после университета учительствовал в сельской школе поэт. Будни школьной жизни в “Крынковском дневнике”…

Центральное место в книге занимает “Витебский дневник”. Почти полстолетия надежными крепкими узами связан с городом над Двиной Давид Симанович, ставший певцом Витебска, его верным гражданином, который очень много сделал для города.

И на страницах дневника снова оживают многие события культурной жизни Витебска. Давид Симанович – председатель Пушкинского комитета, председатель Шагаловского комитета, организатор и руководитель Дней литературы, посвященных Короткевичу. “24 июля 1994. Судьбе было угодно распорядиться так, чтобы на этой древней витебской земле, где веками жили рядом белорусы, русские, евреи, в городе над Двиной поднялись три памятника сыновьям трех народов. И я горжусь, что причастен к этому и что сбылась моя давняя мечта. В древнем Витебске время настало: средь беды – торжество красоты. И опять на меня с высоты смотрит Пушкин светло и устало. И опять, как и прежде, чисты эти синие выси Шагала. А истории зримой черты Короткевича муза связала, чтобы предков не стерлись следы, чтобы память потомкам сияла”...

В книге – своеобразная летопись борьбы за возвращение великого Шагала, борьбы, которую возглавил Давид Симанович и привел к победе, хотя досталось это нелегко. За большую работу по пропаганде жизни и творчества Шагала, за произведения, посвященные художнику, поэт стал лауреатом Шагаловской премии. (Больше ни у кого в мире нет такого звания).

На многих страницах дневника запечатлены образы известных писателей, художников, композиторов: Константин Симонов, Василь Быков, Владимир Короткевич, Михаил Светлов, Павел Антокольский, Марк Фрадкин, Заир Азгур, Михась Лыньков, Петрусь Бровка, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Рыгор Бородулин, Римма Казакова.

“6 июня 1995. У меня дома Евгений Евтушенко. Подписал мне свой трехтомник и с мальчишечьей гордостью вскочил из-за столика, долговязый, улыбающийся: “Послушай, что я тебе написал, как зарифмовал твою фамилию!” И с томом в руках, но не заглядывая в него, наизусть: “Дорогому Давиду Симановичу – редчайшему экспонату идеализма, одному из самых милых осколков “проклятого прошлого” с благодарностью за все, что ты сделал для Шагала, для Витебска, для человечества. Порой совсем невыносимо ночью. Ничто не лечит. Но вспомню: – существует Симанович – и сразу легче...”

Дневники заканчиваются записью в день рождения поэта: “26 июня 1995. Вечернею прогулкой через годы я этот день, как гостя, провожал. Как символ вдохновенья и свободы, сияет мне мой Витебский вокзал!..”

Вечерние прогулки через годы Давида Симановича продолжаются. Пусть длятся еще долго его дороги-пути: биз гундерт ун цванцик – до ста двадцати!