Литературная гостиная

 У древнего белорусского города много легенд, связанных с самим его названием.
И все они имеют право жизнь.

Старый Бин

Жил на берегу реки Случь еврей – старый Бин. На высоком берегу стоял его дом и корчма.
По реке со Слуцка в древний Туров шли баржи с товаром, сплавлялся лес.
Странствующие люди останавливались у старого Бина на ночлег.
Недолгий приют тут находили и люди, которые в поисках лучшей доли бродили по свету.
Не стало старого еврея, а добрая память о нём сохранилась.

 Михаил Абрамович Ландбург (1928, Шяуляй, Литва). В 1945—1972 годах жил в Вильнюсе. в 1962 году — окончил филологический факультет пединститута. Преподавал русский язык и литературу. Был чемпионом Литвы в наилегчайшем весе по тяжёлой атлетике. С 1972 года — гражданин государства Израиль, чемпион по тяжёлой атлетике и в дальнейшем тренер молодёжной сборной: команда несколько раз участвовала в чемпионате Европы.

Член международной гильдии писателей.

 ПОИСКАХ ПОРТРЕТА

В январе 1952 года на имя мистера Вальтера Тосканини, сына великого Артуро Тосканини, было отправлено письмо из Тель-Авива. Адресат в то время работал в N.B.C. – симфоническом оркестре Нью-Йоркского радио. Оркестр возглавлял маэстро Артуро Тосканини. В чём причина, что тель-авивцы обратились к сыну, а не напрямую к Тосканини? На сей счёт есть предположения, но их озвучим в конце.

 Об Омаре Хайяме

Я попросил карту Одессы. Маленький старичок, стоявший у киоска, внимательно осмотрел меня и задумчиво произнес:
– Вы не шпион!?
– Нет, – ответил я, и, вспомнив старый анекдот, уточнил. – А шпион живёт этажом выше!
– Любомирский, граф! – гордо сказал старичок. – Это моя наследственная фамилия. Одесских поляков. А вы знаете, что евреи и поляки здесь жили ещё до того, как Суворов с русскими занял Гаджибей. И де Рибас и Дюк ещё не знали, что им придётся стать одесситами. А откуда такой молодой человек? – спросил он, понимающе кивнув на мой фирмовый «wrangler».
– Из Минска, – ответил я.

 Иду по улице, которой больше нет…

Все уходят и всё проходит
Возвращению не подлежит
Время наши следы смоет
Обелит или очернит.
И песчинкой под ноги ляжет
Всем другим, кто не знает нас
Тем другим ты совсем не важен,