Библиотека журнала "МИШПОХА" | Серия "Мое местечко". "УНЕСЕННЫЕ ВЕКОМ". |
|
История семьи
Старосельских Эту
историю поведал Соломон Старосельский. Сейчас он
живет в израильском городе Бат-Яме. Но думаю, что
воспоминания часто возвращают его в Витебск, и в городской поселок Шумилино, где прошло его детство. Соломон Старосельский написал очерк об истории своей семьи, и мы
опубликовали его на сайте «Голоса еврейских местечек». «Мои
родители были простыми, как называлось в то время, совслужащими.
Но с рождением в семье шестого ребенка мать стала домохозяйкой. Отец, Израиль Рувимович Старосельский, родился в 1899 году в деревне Мишневичи Сиротинского района
Витебской области. Воспитывался еврейской общиной как сирота (мать умерла при
родах). Начальное образование – умение читать и писать – отец освоил в хедере
при синагоге. Примерно когда ему исполнилось 13 лет, община направила его в
Ригу, где он был определен на фабрику, изготавливающую чемоданы, сумочки и т.п.
Получал солидные по тем временам деньги… Ах, если бы
не эта проклятая война! – вспоминал он впоследствии, имея в виду Первую мировую
войну. Отец
вернулся на родину, жил в семье отца, но, будучи самостоятельным человеком, сам
зарабатывал на жизнь, арендуя панский сад на летний период, а на осень и зиму
подавался на случайные заработки в Сиротино или на
станцию Шумилино. В
это время отец встретил мою мать – урожденную Софию Яковлевну Массарскую, с которой они пошли под хупу
в Мама
родилась в Ее
родителей я знаю только по отрывочным воспоминаниям мамы. Дед Янкель был религиозным, умным человеком. Очень любил семью
и делал все, чтобы вырваться из предельной бедности. Он пользовался авторитетом
не только в еврейской общине. Мать вспоминала такой случай. Был конфликт между
управляющим панским имением и населением местечка. На общем собрании было
решено направить ходатая к пану. А пан в то время жил в Крыму. И ходатаем был
избран Янкель. Не известно, каким образом пан узнал,
что к нему по важному вопросу едет Янкель. Навстречу
был направлен фаэтон. По результатам переговоров было принято решение, которое
пан отразил в письме управляющему. Бабушку звали Эстер. Все ее
дети выросли способными и трудолюбивыми. Эти качества послужили хорошим
основанием для становления их в Америке, куда они эмигрировали один за другим
(уже со своими семьями) в первые 20 лет ХХ столетия.
Один из них стал владельцем фабрики по пошиву дамской одежды. Он в В
начале 30-х годов, по словам матери, в Шумилино
существовал еврейский колхоз. Но он вскоре распался. Работали евреи преимущественно ремесленниками в
различного рода кооперациях, продавцами в магазинах, занимались закупкой
продуктов питания, скота, вторсырья и т.п. у населения; кто имел своих лошадей,
занимался извозом строительных материалов от станции Шумилино
на строящийся на Добеевом
Мху брикетный завод (1,5–2 км от Шумилино). Вступающее
в жизнь молодое поколение, юноши и девушки, окончившие десятилетку, уезжали в
крупные города на учебу или работу, шли в Красную Армию. Одно из моих первых впечатлений детства – это Первомай
1941 года. Демонстрация, флаги, улыбки на лицах, вперемежку
«…уходили комсомольцы…» и «…фар дем лебен фар дем найем,
фар дем либен хавер Сталин…» (за новую жизнь, за любимого товарища
Сталина – перевод с идиша). A после демонстрации я видел много родных и
близких лиц у ларька, бурно беседующих за кружкой пива. А немного позже я, как
почти взрослый человек, пошел в клуб железнодорожников, где мои двоюродные
сестрички пели со сцены: «…врагу мы скажем: нашу Родину не тронь…» Но помнится и такое. Ранняя весна, снег, солнце во все
окна нашего большого зала, посреди которого – раздвинутый стол, за столом
суетятся молодые женщины и девушки все в муке, руководят ими мама и тетя Циля, а у печи командует дядя Гриша (муж сводной сестры
отца), специально приехавший из Витебска. Пейсах! А через
несколько дней – эрстер сейдер (первый седер), большое
застолье, родные лица. Конечно, чтение молитв (как теперь я понимаю), и,
конечно, тревожный вопрос в разговоре: «Что будет? Яков только начал служить, а
кругом шепчут – быть войне». А спустя примерно две недели я наблюдаю такую картину. К
нам в дом приходят соседские и те самые русские женщины, которые качали у нас
мацу, нарядно одетые, с корзиночками в руках: «Христос воскрес, Соня Янкелевна!» и трижды целуются с мамой. В Шумилино не было православной церкви. Церковь (очень
красивая) находилась в деревне Лесковичи, в У
меня было очень много родственников в Шумилино. Все
фамилии – Масарские, Уздины, Добромысловы, Казанские,
Татарские – находились в родстве с фамилией Старосельские.
Посмотрите, пожалуйста, на карту Беларуси. Вы найдете на ней населенные пункты,
из названия которых проистекают названные выше фамилии. Значит, там мои корни!
И эти корни основательно подрубил фашизм. C
началом Великой Отечественной войны отец был призван в ряды Красной Армии, а
брат Яков, к тому времени политрук заставы, где-то под Рава-Русской
вел первые бои с фашистами. Остальная часть семьи – мама, старший брат Зяма ( Шумилинских евреев, не сумевших убежать от
нашествия, расстреляли 19 ноября 1941 года недалеко от брикетного завода. Среди
них – девятнадцать моих родственников. Были среди исполнителей расстрела и
полицаи. Недаром мой двоюродный брат Аркадий (Абба) Масарский, офицер Советской Армии, одним из первых
ворвавшийся в Шумилино, несколько дней разыскивал
предателя по фамилии Богатырев. Но тогда сволочей найти не удалось. Их разыскали несколько позже. В
году, примерно, 1951 – 1953. Их судили, дали различные сроки. Для проживавших в
то время шумилинских евреев обидней всего было
ежедневно встречаться с людьми, сотрудничавшими с немцами, ничего не сделавшими
для спасения людей вообще. А нам, пацанам, каково было
зреть, как сын Богатырева лихо гонял на велосипеде по
улицам городка, в то время, когда иметь свой велосипед было для нас
запредельной мечтой. Из
евреев, стоящих на смертном бруствере, чудом спаслась одна девушка – Рая
Татарская, моя троюродная сестра. Она была легко ранена. Упав в яму, потеряла
сознание, а очнулась от падающей на нее земли. Она быстро поняла, что единственный
шанс для нее уцелеть – это терпеть и молчать. И, несмотря на продолжающуюся
стрельбу, крики и стоны умирающих, она молчала,
притворившись мертвой, и терпела весь ужас обстановки. Через
несколько часов она выползла из могилы. Было уже достаточно темно, и она через
кусты ушла в сторону ловжанских лесов, набрела на
деревеньку. Ни немцев, ни их прихлебателей в деревне
не было. Ее приютили. А спустя определенное время Рая ушла в партизанский
отряд. После
войны она жила в Ленинграде. Надо
сказать, что, несмотря на тяжелую оккупацию, мое Шумилино
сопротивлялось фашистам. Подробно об этом в свое время (1955 – 1958 гг.) писала
«Комсомольская правда». Моей семье было особенно приятно, что среди героев шумилинского комсомольского подполья значилась Наташа Герман
– старый и искренний друг семьи. Но,
вместе с тем, мне очень обидно, что о такой легендарной фигуре, как Рувен Масарский, так называемая
широкая общественность ничего не знает! А ведь живы его послевоенная жена –
Надя и их сын – Михаил. Я
с большим трудом насчитал четырнадцать фамилий еврейских семей, проживавших в
первые послевоенные годы в Шумилино. Мой незабвенный
отец (с кем-то приехавшим из Витебска) летом |
© 2005-2012 Журнал "МИШПОХА" |