Знаток местной истории

После железнодорожного вокзала я отправился в районную больницу. Слава Богу, в дороге я ничем не заболел. Спешил на встречу с заведующим терапевтическим отделением Виктором Васильевичем Улютенко, но интересовал он меня как краевед и литератор.

Мы сидим в небольшом кабинете, и Виктор Васильевич, выкроив полчаса в напряженном рабочем дне, рассказывает мне:

– Четыре года назад меня стала беспокоить еврейская тема. Во-первых, не удовлетворяет обстановка, которая сложилась вокруг еврейских кладбищ. Похоронены здесь наши люди, труженики, колхозники, которые были, в большинстве своем, расстреляны во время войны, но должного внимания по уходу за могилами, а также достойного увековечивания памяти я не встречал.

Я православный человек, корни мои из России, из донского казачества, родился я в Шумилино. Прабабушка была русская, бабушка – белоруска. Мне 60 лет.

Меня стало интересовать еврейство Шумилинщины, эта тема большая. Я стал заниматься временем Великой Отечественной войны, расстрелами еврейского населения. Эта работа продолжается по сегодняшний день, есть несколько публикаций. Я переписываюсь с еврейскими семьями из Шумилино, которые живут в разных странах. В Бремене (Германия) живет семья Скобелева Григория Мееровича. Во время массового расстрела евреев Сиротино (расстояние между двумя населенными пунктами Сиротино и Шумилино всего девять километров) фашисты гнали в колонне 317 обреченных, расстреляли – 316. Григорий Меерович сбежал из-под расстрела. Он мне рассказывал о подробностях той страшной трагедии.

Мне помогает Массарский Михаил Романович, который проживает в городе Казани. Я собрал архивные записи, воспоминания людей.

– Какие темы еще вас интересуют как литератора, краеведа?

– Экология. Я участник республиканских конкурсов, занимал призовые места за очерки, рассказы, написанные на эту тему.

У меня вышла книга, связанная с православием на Шумилинской земле. Недалеко от деревни Козоногово стояла часовенка Великомученицы Параскевы нареченной Пятницы. Я всеми силами пытаюсь ее восстановить.

– Давно занимаетесь краеведением, литературой?

– Меня всегда интересовала история родных мест. Как можно не интересоваться тем, что видишь, что считаешь родным! Я член Союза журналистов Беларуси.

– Вспоминаю ваш прекрасно написанный рассказ «И стала жить про него память».

Это не художественное произведение, а документальное. В августе 1942 года в деревню Козоногово пришел еврей Срол. Моя бабушка Марья Ильинична была с ним хорошо знакома. Срол собирал до войны по деревням макулатуру и ветошь, привозил на обмен товары, мануфактуру. Когда были еврейские погромы, с августа до конца ноября 1941 года, он прятался где-то.

 На этот раз Срол шел в Шумилино, чтобы обменять что-то на продукты. Зашел к бабушке узнать, что вокруг творится. Бабушка увидела его и испугалась. В деревне были полицаи. Она сказала Сролу: «Скрывайся быстро, только не иди по дороге. Убегай через лес». Бабушка дала ему буханку круглого хлеба, и Срол ушел. Но не послушался, пошел не лесом, а по дороге на Шумилино.

Догнала фурманка с полицаями, они сразу его узнали. Полицаи были из местных. Срол побежал, ему выстрелили в спину и убили. Он у подножья горы лежал с прижатым к груди хлебом. Похоронили его там же. Был сначала холмик, а потом его снесло весенней водой.

От Виктора Васильевича Улютенко я услышал легенду все о том же тряпичнике Сроле, как называли его в деревнях.

«После войны в Козоногове, если кто-то болел или начинался падеж скота, люди говорили: «Вот приехал бы старый Срол на рябом конике да закинул бы на телегу болезнь, да отвез бы ее вместе с другим хламом в далекие края, откуда и возврата нет». А когда кто-то слышал за окном чуть слышный звон: или со стрехи оборвется сосулька, или заиграет на ветру замерзший куст сирени, или летом правит косу косец и за околицей слышен легкий перезвон, люди говорили: «Хорошая примета! Это приехал на рябом конике старый еврей. Слышишь, как конская упряжь позвякивает? Он заберет с собой то, что людям мешает жить: и болезни, и напасти. И отвезет их далеко-далеко в топкие болота».

В очерке «Окаменевший закат» рассказывается о последних часах жизни евреев Сиротина, В.В. Улютенко вспоминает о старой еврейке Хане-Рейзе. Сиротинским евреям полицаи говорили, что ведут их на какое-то собрание в соседнюю деревню, мол, там амбары большие, можно всех вместе собрать. Когда подошли к песчаному карьеру, что у Гнилого моста и старая женщина увидела свежевырытые ямы, сомнений у нее не осталось. Она закричала: «Убегайте, кто может. Вас ведут убивать». Полицаи тут же застрели Хану-Рейзу. С тех пор местные жители стали называть этот пятачок «Хана-Рейза».