Мария Ефимовна Котлярова – ученица легендарного Соломона Михоэлса. Она работала в Московском государственном еврейском театре (ГОСЕТ) со студенческих лет до его ликвидации. Мария Котлярова – одна из последних, кто играл Шекспира на идиш, кто помнит великие спектакли, собиравшие всю Москву. Природный талант и удивительная память сделали её хранительницей традиций ГОСЕТа и культуры на идиш. У неё была феноменальная, зеркальная память, редчайший дар, которыми обладают, быть может, действительно  избранные. Она помнила Время, во всяком случае, тот его период, который достался ей, в мельчайших подробностях, в лицах, в выражениях лиц. В 2003 году Мария Ефимовна написала книгу «Плечо Михоэлса. Воспоминания актрисы ГОСЕТа». Сюжет её книги – это сюжет её жизни. Так получилось, что ГОСЕТ стал её судьбой, а верность культуре идиш – пожизненным служением ей.
Мне посчастливилось, в апреле 2008 года я взяла у Марии Ефимовны интервью, которое представляю читателям интернет-сайта журнала «Мишпоха».

15 марта в Арт-центре Марка Шагала состоялось открытие выставки «Раввинская династия», посвящённой семье Шмарьягу-Лейба Медалье (1872-1938), духовного раввина Витебска, главного раввина Москвы и Советского Союза.
Будучи одним из самых известных раввинов первой половины XX в., прославившихся именно в Витебске, до последнего времени он был горожанам практически неизвестен. Хочется надеяться, что сейчас эта досадная несправедливость будет исправлена, и фигура раввина Медалье сможет занять в пантеоне знаменитых витеблян достойное место рядом с М. Шагалом, М. Бахтиным, Ж. Алферовым, М. Фрадкиным и другими.

Он модный, легко узнаваемый, никому не подражающий. Псой Короленко! И этим всё сказано.

Наша встреча состоялась в Витебске. Днём перед концертом мы гуляли по городу и разговаривали. Касались самых разных тем.
Предметом исследований и темой кандидатской диссертации Павла Эдуардовича Лиона было творчество русского писателя Владимира Галактионовича Короленко.
Другое имя певца – Псой Короленко – было подсказано шуткой писателя из его письма к брату Иллариону, где он иронизирует над семейным обычаем называть детей по святцам: «Ты – Илларион, отец – Галактион. Родись я в День святого Псоя – быть мне бы Псоем Короленко».

Я несколько раз встречался с вдовой Рана – Марией Станиславовной, разговаривал с его друзьями. Все говорили, что работал Лазарь Саулович ежедневно и по много часов. Мария Станиславовна вспоминала, когда муж становился особенно замкнутым, она не решалась лезть с вопросами – понимала, что в голове “живёт” новая работа и сейчас муж подвластен только ей.
Я попытался представить, как Лазарь Саулович работал над серией офортов “Минское гетто”.
...Середина пятидесятых годов. Страна только перестала содрогаться от ужасного “дела врачей”. Страху нагнали столько, что слова “еврей” боялись не меньше, чем американского империализма. Антисемитская вакханалия, приглохшая на время, давала о себе знать, и Лазарь Саулович понимал, что его гравюры обречены на молчание. Но кричала душа художника, которой надо было высказать всё, что скопилось в ней за эти годы. Лазарь Ран начинает работу над серией “Минское гетто”. Читает единственную на то время книгу на эту тему мужественного человека Гирши Смоляра “Мстители гетто”. Каждая страница даётся с огромным трудом.