Совсем ещё юное еврейское государство только начало своё существование. После объявления Декларации независимости прошло 15 дней.

Наступление арабских армий велось по всем фронтам. Колона египетской бронетехники в сопровождении пехоты остановилась у взорванного моста через речку Лахиш в Ашдоде. Сапёры начали восстанавливать мост. В успехе операции у египетского командования сомнений не было – до Тель-Авива оставалось 34 км и серьёзного сопротивления на этом участке оказывать было некому. И в этот момент египетскую колону атаковала четвёрка истребителей, на крыльях и фюзеляжах которых отчётливо просматривались голубые звёзды Давида.

Для египтян это оказалось полной неожиданностью. Им достоверно было известно, что вся авиация израильтян состояла из нескольких старых добитых машин, зачастую неспособных подняться в воздух. И эта атака произвела настолько сильный психологический эффект, что войска были рассредоточены и заняли оборону. Дальнейшее  наступление прекратилось.

Эти первые, поставленные, буквально накануне, из Чехословакии самолёты, были собраны на авиабазе «Экрон» близ Реховота и сразу же брошены в бой. За штурвалом одного из них сидёл Эзер Вейцман – молодой пилот, племянник первого президента Израиля, который через сорок пять лет сам займёт это кресло.

http://worldcrisis.ru/crisis/3263827

Белорусская предыстория

Было это где-то в конце шестидесятых девятнадцатого века. В небольшом местечке Мотоль, что в сорока пяти километрах от Пинска, состоялась свадьба. Под хупой стояли жених, которому едва исполнилось шестнадцать, и четырнадцатилетняя невеста. Так в белорусском Полесье родилась молодая семья Вейцманов. Спустя годы, глава этой семьи Эйзер, стал довольно обеспеченным, и весьма образованным человеком. Его основное занятие – торговля лесом было распространённым на Полесье. Зимой, нанятые на сезон мужики, заготавливали лес и вывозили к берегам Припяти и Пины, а с весны, бревна связывались в плоты и сплавлялись в балтийский порт Данциг. Лес в то время, использовался не только для строительства, но был так же одним из основных видов топлива. Среди земляков Эйзер пользовался авторитетом и уважением, он был единственным из евреев, кого в Мотоле выбирали старостой.

Его жена Рохел-Лея особой грамотностью не отличалась. За двадцать два года совместной жизни она родила пятнадцать детей, двенадцать из которых выжили. Понятно, что  времени, для присмотра за ними у неё не хватало – кроме того, чтобы вынашивать и кормить очередного младенца, нужно было ещё вести домашнее хозяйство. Отец же, напротив, воспитанию детей уделял большое внимание и не жалел денег на учёбу. В результате, девять из них получили высшее образование, что по тем временам для простой еврейской семьи, было чем-то из ряда вон выходящим.

Это было время, когда евреи из местечек Российской Империи начали разъезжаться по миру. От гонений и погромов уезжали в Европу, но большей частью, конечно же, в благополучную Америку. Для семьи Вейцманов всегда предпочтительней была Палестина. И так складывалось, что их дом в Мотоле, а затем и в Пинске, куда они переехали, становился центром, где собиралась сионистски настроенная, молодёжь.

Проходили годы… Многолюдная, шумная семья становилась всё менее многочисленной. Дети подрастали и разъезжались. Кто-то заводил свою семью, другие учились в далёких от Пинска городах.

В 1911 году умер Эйзер, и Рохел-Лея со старшим сыном Файвлом на какое-то время перебралась в Варшаву. Но с началом Первой мировой войны они вернулись в Пинск, а оттуда уехали в Москву. В 1920 году её сын Хаим, будущий президент Израиля, вывёз их в Палестину, где они обосновались в Хайфе. К этому времени там уже проживали сестры и братья Хаима: Гита, Мина, Фрума и Йехиель. Постепенно туда же перебрались Хая, Ханна, Моше и сам Хаим.

Младший из Вейцманов

Йехиель – отец будущего лётчика и президента, был младшим в семье. Родился он в 1892 году и всегда был общим любимцем. С раннего детства все близкие ласково называли его Хилик. Он получил сельскохозяйственное образование в Берлинском институте имени кайзера Вильгельма и в 1914 году уехал в Палестину. В быстро развивавшемся регионе были крайне востребованы молодые грамотные специалисты. Изначально он работал агрономом, организатором лесопосадок, управляющим лесными угодьями Галилеи, а в 1920 году занял должность замдиректора отдела сельского хозяйства и рыболовства в правительстве Британского мандата. В том же году Йехиель женился на Иде Кришевски.

Ида родилась уже в Палестине в Ришон Ле-Ционе, была моложе мужа на два года и работала медсестрой.  Они жили в Тель-Авиве, где и родились дочь Яэль и сын Эзер, но затем переехали в Хайфу. В 1928 году Йехель возглавил компанию «Химическая правительственная промышленность», продукция которой обеспечивала потребности в удобрениях и других химических материалах весь региона Ближнего Востока, а в Хайфе находилось её центральное отделение. Впоследствии Йехель Вейцман стал одним из крупнейших промышленников Палестины и принял участие в застройке района Тель-Монд.

Рождённый летать

Эзер был назван в честь деда. Сразу после переезда в Хайфу они жили в доме его тёти Гиты, основательницы музыкальной школы и консерватории. Но большая часть детства Эзера прошла в доме бабушки Рохл-Леи на улице Мельчет, в котором отец надстроил второй этаж.

Изредка этот дом навещал Генри Мельчет, человек чьё имя носила улица, член палаты лордов, один из совладельцев «Химической компании», а так же активный деятель Еврейского агентства и президент Всемирного спортивного общества «Маккаби». Но значительно чаще в нём бывал, конечно же, Хаим Вейцман или дядя Хаим, как его звали дети.

Вообще, в доме Рохл-Леи, по крайней мере, дважды в год, на Песах и её день рождения собирались все дети, но приезд Хаима всегда был праздником. Его редкостное чувство юмора и умение создавать праздничную атмосферу моментально передавалось окружающим. Нередко о его приезде узнавали жители города. Они собирались у их дома, просили Хаима выйти на улицу и совершенно спонтанно начинался праздник.

В Палестине это было неспокойное время. Начавшееся с забастовок в 1936 году арабское восстание, постепенно набирало обороты. Вооружённые отряды блокировали дороги, и передвигаться по ним без охраны было опасно. Йехелю постоянно приходилось ездить по делам фирмы в Тель-Авив. В сентябре 1938 года он отправился туда на своей машине и взял с собой сына. На обратном пути их обстреляли арабские боевики, в результате оба Вейцмана были ранены.

Школа, в которой учился Эзер, находилась недалеко от дома, сейчас это школа при Технионе носит название «Бейт-ха-сефер реали». Именно в ней, в классе рисования в 1937 году отметили его бар-мицву. Сложно сказать, что Эзер любил учиться и был прилежным учеником. Скорее наоборот, занятия в школе казались ему скучными и не нужными, при любой возможности он отлынивал от уроков. Чего не скажешь об авиации. Да и кто из мальчишек в те годы не мечтал стать лётчиком? Далеко не все имели возможность реализовать эту мечту, но не стоит забывать, что Эзер, всё-таки был из элитной семьи. В 16 лет он вступил в лётный клуб, а заодно в Хагану на курс младших командиров, вскоре совершил первый полёт, а спустя два года получил права за номером 98. Было это в 1942 году.

Военный лётчик Её Величества

Шла Вторая мировая война, и Эзер, восемнадцатилетним юношей, пошёл служить в Британские Королевские Военно-воздушные силы. Он сразу же подал заявление о зачислении его в лётное училище, но получил отказ. Тем не менее надежда летать не оставляла его, и Эзер, изменив тактику, подал рапорт о переводе в боевые части. Он попал в Африку во вспомогательную часть под Эль-Аламейном. Там служил водителем грузовика, доставлявшим боеприпасы на аэродромы, с которых британские ВВС совершали боевые вылеты и атаковали части корпуса Ромеля. Отчаянный парень с постоянной смешинкой в глазах, нравился английским офицерам, и однажды, кто-то из них, подписал одно из его бесконечных заявлений о зачислении в лётную школу.

В конце 1943 года Эйзер успешно окончил лётное училище в Родезии и вернулся в Египет, откуда его часть была переброшена в Индию. Здесь он летал на устаревших, к тому времени, истребителях «Харрикейн» и прослужил до 1945 года. В конце войны его подразделение базировалось в Бангалоре. Отсюда британские ВВС, в том числе и эскадрилья, в которой служил Эзер, совершали боевые вылеты в Бирму, поддерживая наступление наземных войск. Ему довелось участвовать в боях с японцами.

Каким он был, военный лётчик Эзер Вейцман? К концу войны ему едва исполнился 21 год. Спустя много лет, сценаристам, снимавших о нём фильм, дал интервью бывший командир его эскадрильи. На вопрос, отличался ли Вейцман чем-то от других пилотов, он ответил: «Да он был таким же, как все. Их интересовали только три вещи: самолёты, девушки и выпивка. Моя задача состояла в том, чтобы они эти свои интересы не совмещали». Похоже, поговорку, бытовавшую когда-то в Красной армии «Там, где начинается авиация, кончается дисциплина», в то время,  вполне можно было применить в любой армии мира.

После демобилизации в 1946 году, Эзер остался в Англии. Он поступил на авиационные инженерные курсы, которые через год закончил, и одновременно продолжал летать на самолётах различных частных клубов и компаний.

Примерно в это же время он вступает в Эцель (еврейскую боевую подпольную организацию, действовавшую на территории Палестины с 1931 по 1948 гг)., и здесь самым серьёзным его заданием, была ликвидация генерала Баркера. В своё время, после взрыва гостиницы «Царь Давид», будучи командующим британскими силами в Палестине, генерал Баркер объявил еврейскому подполью настоящую войну. Однако выполнить это Эзеру так и не пришлось, по каким-то причинам Эцель отказался от своих планов.

В горящем небе Палестины

Свою авиацию в Палестине начала создавать ещё Хагана (сионистская военная подпольная организация, существовала с 1920 по 1948 год). К началу Войны за независимость 1948 года эта авиация насчитывала не более двух десятков допотопных машин, из которых меньше половины могло летать. Боевых среди них, не было вообще, и чтобы как-то это компенсировать, на старых пассажирских «примусах», как их звали лётчики, монтировали пулемёты и самодельные бомбосбрасыватели. Но даже в таком виде, они никаким образом не могли противостоять новейшим самолётам противника, так что их применение было ограничено воздушной разведкой и доставкой грузов в изолированные районы.

Первым сёрьезным испытанием стало сопровождение транспортного конвоя в осаждённый Иерусалим. Участвовало в этой операции шесть самолётов. Несмотря на шквальный огонь с земли, они бомбили противника, обстреливали его из пулемётов, а своим сбрасывали продовольствие и боеприпасы. За двое суток было сделано 37 боевых вылетов. Но эти атаки особого ущерба арабам так и не нанесли, и конвой, вероятно, был бы уничтожен полностью, если бы в дело не вмешались англичане. Всё это лишний раз подтвердило –  продолжать войну с такой техникой невозможно, и правительство срочно усилило поиск вариантов для закупки новых, более серьёзных машин.

Эзер Вейцман возглавил эскадрилью, состоящую из двух «Остеров» – английских самолётов связи, снятых к тому времени с производства. Вооружение их состояло из личных стволов пилотов, гранат и самодельных бомб, изготовленных из водопроводных труб. Основной целью этой эскадрильи была поддержка еврейских анклавов в пустыне Негев.

В 1948 году из Чехословакии начали поступать новые «Мессершмитты» фирмы «Авиа» и оставшиеся после Второй мировой войны английские «Спитфайры», а так же из менее массовых источников, разные, но боеспособные самолёты. Эзер оказался одним из первых израильских пилотов, командированных в Чехословакию осваивать новую технику. Командировка была недолгой, а боевые вылеты начались сразу после возвращения.

На базу Экрон, или Тель-Ноф, как она сейчас называется, он прибыл 21 мая вместе с первой партией новых истребителей, из которых была сформирована первая эскадрилья № 101. А уже 23 мая едва не состоялось их  боевое крещение. Неподалеку от базы, в деревне Хульда два египетских «Спитфайра» атаковали штаб израильтян. Вейцман успел запрыгнуть в свой «Мессершмитт», но взлететь так и не смог – взлётную полосу перегородил непонятно как оказавшийся там автомобиль.

Через неделю под Ашдодом возникла критическая обстановка и потребовалась срочная поддержка оборонявшихся там частей с воздуха. На задание вылетели все четыре новеньких «Мессершмитта», вели их Лоу Ленарт, Моти Аллон, Эзер Вейцман и Эдди Коэн. Несмотря на сильный заградительный огонь, они успешно отбомбились, а после поливали противника свинцом из пулемётов и пушек, пока не расстреляли весь боезапас. Из четырёх самолётов, хотя и с пробоинами, но в рабочем состоянии вернулись два. У Аллона на аэродроме не сработал один из тормозов, и машину сильно повредило, а самолёт Коэна был подбит и взорвался при посадке.

Уже следующим утром Эзер Вейцман и Мильтон Рубенфильд на уцелевших машинах вылетели на очередное задание. Они обстреляли, наступавшую на Нетанию, иракскую механизированную колонну и сбросили бомбы на железнодорожную станцию Тул-Каррем. Вейцман, на своём самолёте, получившем в этом бою пять пулевых пробоин и удар птицы, успешно возвратился на базу. Рубенфильд тоже вернулся, правда, пешком и спустя сутки. Его самолёт был сбит, то ли зениткой, то ли осколками собственных бомб. Он успел выпрыгнуть с парашютом, но приземлившись, вынужден был доказывать местным жителям своё еврейское происхождение. Отметив такое, не совсем удачное возвращение, друзья решили прокатиться по взлётному полю на мотоцикле, однако вскоре перевернулись и Эзер сломал руку.

Впоследствии ему довелось летать на самых разных машинах, и совершать как боевые вылеты, так и разведывательные. 19 ноября 1948 года Эзер Вейцман на «Спитфайре» и Митчелл Флинт на «Мустанге» совершенно неожиданно появились в небе над Сирией и засняли аэродромы с  не зачехлёнными самолетами в Дамаске и Шах Эль Шахре. В марте 1949 года Эзер принял участие в бою над Суэцким каналом, когда четвёрка израильских «Спитфайров» столкнулась с восьмеркой британских машин, в результате чего, четверо из восьми так и не вернулись на базу. А в апреле, после гибели Моти Алона, Эзер Вейцман стал командиром уже знаменитой, к тому времени, сто первой эскадрильи.

К лету сорок девятого Война за независимость закончились впечатляющей победой Израиля. Из небольшой группы мало приспособленных к боям «примусов», его ВВС выросли в серьёзную для региона силу, примерно в 100 боевых машин. Хотя не только авиация решала исход сражений, но её своевременные и зачастую агрессивные действия, безусловно, внесли в это весьма значимый вклад. А тактика переброски эскадрилий с фронта на фронт, свели к минимуму все преимущества арабских ВВС. И конечно, не последнюю роль в этом, сыграло мастерство пилотов, большинство которых, были непосредственными участниками Второй мировой войны.

От комэска до главкома ВВС

Жизнь непредсказуема, и порой случается так, что вчерашние враги, встретившись после войны, сидят и мирно беседуют за стаканом виски. Что-то подобное произошло и с Эзером. В 1950 году он был назначен начальником оперативного отдела штаба ВВС, а затем откомандирован на учёбу в Английскую военно-воздушную академию. На одном курсе с ним учился капитан – лётчик египетских ВВС. Как-то после занятий он подошёл к Эзеру и приветливо улыбнувшись, представился:

–  Гамаль Афифи. В эту войну я семь раз летал бомбить ваши базы.

– Вообще-то, у меня тоже есть чем похвастаться, – усмехнулся в ответ Вейцман.

Знакомство они продолжили в баре.

…После Синайской компании Эзер попросил египетского лётчика, возвращавшегося домой из плена передать привет полковнику Афифи, а затем добавил: «У меня есть сведения, что египетский следователь пытал нашего пленного пилота. Я уверен, что полковник не в курсе». Спустя полгода американский дипломат, прибывший в Израиль из Египта, отыскал Вейцмана и не без удивления заявил ему: «Некто полковник Афифи просил передать вам одну весьма странную фразу: “Негодяй наказан”».

После возвращения в 1953 году, Вейцман был назначен командиром авиабазы Хацор, а с 1956 года возглавил авиабазу Рамат-Давид. Где-то в эти же годы он женился на Реуме Шварц, родившей ему двоих детей – сына Шауля и дочь Михаль. Старшая сестра Реумы – Рут была замужем за Моше Даяном, с которым у Эзера сложились дружеские, и даже родственные отношения.

На авиабазах, буквально с момента появления Вейцмана там, начинались кардинальные перемены, которые, после занятия им должности главкома, распространились на все ВВС. К примеру, до этого лётчики во многом зависели от обслуживающего персонала. В случае ночных вылетов они оставались без завтрака, и не имели возможности сдать в стирку пропотевшую форму. Но после, достаточно было командиру эскадрильи уведомить о том, что его парни будут летать ночью, в столовой оставляли дежурных, а прачечная принимала у лётчиков вещи в любое, удобное для них время.

Немалое значение Вейцман придавал укреплению и поддержанию боевого духа своих пилотах. Он, естественно, понимал значение в этом плане традиций, но учитывая, что возраст израильских ВВС не насчитывал и десятка лет, таковых было немного. Поэтому Эзер использовал любую возможность принять участие в реальных боевых действиях. Последующий разбор полётов устраивался таким образом, чтобы это непременно вселяло в лётчиков боевой дух и чувство уверенности в собственных силах. Поощрялась всякая, направленная на это, инициатива командиров эскадрилий, будь то многочасовые полёты далеко за пределами маленького Израиля, или учебные стрельбы с применением боевых снарядов, максимально приближённые к реальным условиям.

Несмотря на жёсткую дисциплину, установленную им, служебные отношения Эзера с подчинёнными, в силу его общительного и весёлого характера, были ещё и чисто человеческими. Вейцман всегда заботился о пилотах, лично был знаком с каждым, знал их проблемы, которые по возможности, помогал решать. Он никого не наказывал без причины, а случалось, и прощал мелкие огрехи.

На базе Рамат-Давид был такой случай. Молодой лейтенант-срочник, студент «Техниона», опаздывал из увольнения. Авиабаза находилась далеко от центральных дорог, да и попутного транспорта в 50-е годы было не густо. Он уныло брёл по дороге и представлял встречу с дежурным, который запишет время его прибытия, а затем, естественно, передаст это начальству. Но случилось так, что на КПП оказался сам полковник Вейцман. От неожиданности, на вопрос о причине опоздания, студент ответил абсолютно честно, что ночевал у подружки и… проспал. Выслушав такое объяснение, полковник задал один единственный вопрос:

– Ты её трахнул?

– Так точно, – опять же, совершенно неожиданно для себя, ответил студент.

– Молодец! Свободен. – Сурово оглядывая с ног до головы лейтенанта, произнёс Вейцман. – Но вот, если бы опоздал и не трахнул, получил бы по полной.

Эзер Вейцман и его высший пилотаж

В 1958 году Вейцман был назначен на должность главкома ВВС и получил звание генерал-майора. Казалось бы, любой человек в такой ситуации сделал бы всё возможное, чтобы оправдать доверие, но только не Вейцман. Ему необходимо было отметить вступление в должность громко, как минимум, воздушной победой. И он эту идею, буквально в тот же день, и претворил в жизнь, да так, что чуть этой должности не лишился.

Дело было в том, что после синайской компании 1956 года, египетские самолёты уже не залетали на территорию Израиля и даже не приближались к его границам, их необходимо было на это спровоцировать. Что и сделали два истребителя из 101 эскадрильи – покружили на бреющем полёте над египетской базой Эль-Арише в Синае, и не спеша, взяли курс в сторону дома. Естественно, им вдогонку с авиабазы поднялись два египетских МИГа, после чего завязался бой, в котором один из МИГов был сбит. Всё, вроде бы, прошло по плану, единственно, в чём израильские пилоты ошиблись – он был сбит на египетской территории в 40 км от границы.

Для начала, Эзер получил взбучку от начальника Генштаба, а потом ещё попал на ковер к Бен-Гуриону. Но вопреки ожиданиям, Старик рассудил философски, то есть решил, что ничего особо страшного не произошло, а публике такая новость как раз должна понравиться. И только после этого Вейцман вздохнул с облегчением.

Однако вскоре он снова удивил своё начальство. В один из дней обнаружилось, что штаб ВВС, от прочих армейских учреждений отделён забором, вход охраняли часовые, а над самим зданием штаба развевался флаг главкома ВВС. Но на этом Эзер тоже не остановился. Спустя некоторое время в каждой эскадрилье появился свой клуб с бильярдной, в котором организовывались вечеринки, встречи и прочие мероприятия. Эзер начал устраивать на авиабазах балы с привлечением известных артистов в сопровождении оркестра ВВС, а его присутствие на этих балах придавало им некий особый колорит. Чуть севернее Тель-Авива он выбил для личного состава участок земли под застройку жилья на льготных условиях, куда лётчики могли перебраться, уйдя в запас.

Став главкомом, Эзер по-прежнему знал лично каждого пилота. Как это было всегда, он окружал их вниманием и заботой, и когда говорил подчинённым, что они одна семья, это были не пустые слова. Одно его появление в частях вызывало у всех необычный подъём и воодушевление.  

Однако все эти, казалось бы, внешние действия, несли в себе определённую цель. Он создавал именно те ВВС, которые были нужны Израилю – маленькому государству, пребывающему в постоянном состоянии войны. Практически он продолжил то, что начал его предшественник Дан Толковский. Они, кстати, во многом были похожи – оба родились в Палестине и были большими её патриотами, оба начали летать ещё в детстве, а впоследствии стали лётчиками-истребителями. И в отличие от предыдущих главкомов, никогда не  сидевших за штурвалом, прошли одну и ту же боевую школу – Вторую мировую и Войну за независимость. Это они, практически, создали из израильских ВВС ту отборную боевую силу, которая сегодня является одной из лучших в мире.

Учитывая, что Израиль никогда не сможет превзойти противника в численности, Толковский изначально поставил акцент на превосходящем качестве машин и профессионализме пилотов. Он определил тактику «ведущий-ведомый», как самую оптимальную для израильских ВВС, а основную задачу пилотов – сделать всё, чтоб сбить противника в воздухе, либо поразить наземную цель, но вернуться живым и на исправном самолёте.

Для обеспечения наибольшего числа вылетов, он в корне перестроил систему наземного обслуживания. Между посадкой и взлетом самолёта на его проверку, заправку и вооружение, наземной команде давалось не более 10 минут, в то время, как в США  это занимало 20, а у египтян около трёх часов. И это именно он установил те, исключительно жёсткие, стандарты отбора курсантов в лётные школы, и высокие требования подготовки будущих пилотов. И всё это неоднократно оправдало себя во всех последующих войнах и конфликтах.

 Если Дан Толковский, основой основ израильских ВВС сделал их боеготовность, то Эзер Вейцман, службу в ВВС и всё прочее, что с этим связанно, превратил в образ жизни. Он создал из них некий закрытый элитный клуб, каждый член которого, ощущал себя причастным к большому и крайне важному для страны делу. Вейцман всегда учил пилотов: «Умереть можно лишь за то, ради чего стоит жить. Но помните, что всё ваши шансы выжить зависят только от вашего профессионализма». Да и сами пилоты не раз говорили, что его нововведения, реально вселяли в них настойчивость и упорство, агрессию и чувство уверенности в своей правоте и силе.

Сбитый в день своего назначения египетский истребитель, он использовал, как веское основание для заявления, ставшего впоследствии его лозунгом: «Любой, кто попытается пролететь над моими авиабазами на высоте до 12.000 м, разобьётся о наш боевой дух». Но есть и ещё один, более известный его лозунг: «Лучшая линия обороны проходит в небе над Каиром». И этот лозунг, сказанный им ещё в пятидесятые, имел далеко идущие последствия. Эта его идея, легла в основу, для разработки концепции нанесения превентивного удара, которая сыграла решающую роль в исходе шестидневной войны.

Ещё в июне 1967 года он заявил, что израильские ВВС вполне способны разгромить египетскую авиацию за шесть часов. Немногие отнеслись к этому серьёзно, но после войны Вейцман уже с полным основанием и присущим ему юмором, говорил, что в расчётах, серьёзно ошибся, поскольку на это ушло даже меньше трёх.

Самолёты для Израиля

Ещё одна идея, которая в израильской военной доктрине имела одну из далеко идущих перспектив, определив стратегию её ВВС на многие десятилетия. Опыт подсказывал Эзеру, что стране с такой маленькой территорией весьма затратно, да и нет необходимости, содержать авиацию с разными типами боевых самолетов, ей не нужны отдельно штурмовики, истребители или бомбардировщики. Здесь нужна была  универсальная машина, которая могла соединить в себе все эти функции. В разговоре на эту тему с Бен-Гурионом, Эзер убедил его, что таким является «Мираж» – истребитель французской фирмы Дассо. Тем более, что самолёты этой фирмы, истребители «Мистэр-IV» уже состояли на вооружении в Израиле с 1956 года и хорошо себя зарекомендовали.

С Францией на тот момент у Израиля были самые тёплые отношения и на вооружении ЦАХАЛА «Миражи» появился даже раньше, чем во французской армии. На испытаниях опытного образца Вейцман присутствовал лично. Не смотря на упорное сопротивление представителей фирмы, он настоял на том, чтобы летел на нём Дани Шапиро, израильский пилот, прошедший в Дассо курс обучения. В противном случае, он пригрозил отменить сделку, поскольку мнение о самолёте французских лётчиков его не интересовало. Фирма вынуждена была согласиться – им нужно было самолёт продать. После нескольких вылетов, Дани выдал Вейцману о машине исключительно положительные оценки, после чего он дал добро на закупку. Но при этом, поставил условие по поводу некоторых изменений в конструкции.

В то время, только начали производить истребители для перехвата ядерных бомбардировщиков, и чтобы обеспечить максимальную скорость подъёма, на них ставили дополнительный двигатель. Израилю такие усовершенствования были ни к чему, поэтому Вейцман потребовал убрать с самолёта ракетный ускоритель, а установить вместо него дополнительные пушки и подвески для бомб. Французов это крайне удивило, но спорить они не стали – с израильтянами, как выяснилось, это было бесполезно.

В середине шестидесятых в соседних арабских странах появился на вооружении новый истребитель –  советский МИГ-21. На тот момент, по своим параметрам, это была самая совершенная машина такого класса. Очередная война уже висела в воздухе, и Вейцмана наличие подобной техники у соседей крайне беспокоило.

Как-то завтракая в кафе со своим старым другом Амитом, который к тому времени, уже был директором Мосада, Эзер, как бы невзначай, обратился к нему с не совсем обычной просьбой:

– Послушай Меир, ты должен достать мне  МИГ-21.

В ответ Амит рассмеялся:

– Что значит достать? Как ты себе это представляешь – достать целый самолет, да ещё засекреченный?

– Не знаю, просто он мне очень нужен. Моим парням, кровь из носу, надо его получить и освоить.

Операция «Пеницилин», которую затем провел Мосад, была архисложной, и конечно, использовали в ней любые возможные средства и методы. В том числе психологическую обработку, которая, в конце концов, и сработала. В результате, 16 августа 1966 года МиГ-21 поднялся в воздух с аэродрома под Багдадом, и спустя 25 минут, успешно приземлился на израильской авиабазе Хацор. Вёл самолёт капитан иракских ВВС Мунир Редфа, и выглядело это, как его побег из тоталитарного Ирака в свободный мир. То есть, Израиль к этому не имел никакого отношения, просто оказался у него на пути. Ну, а угон сверхсекретного самолёта? И для арабов и для советского руководства это был поистине кошмарный сон.

В Израиле испытания трофея начались в тот же день. За месяц на нём налетали более 100 часов, а результаты сказались уже в апреле шестьдесят седьмого, когда над Голанами израильские «Миражи» без потерь сбили шесть сирийских МИГов. Через месяц самолёт передали для испытаний Соединенным Штатам, причём не бесплатно. Взамен они предложили Израилю отмену эмбарго и поставку новейших истребителей «Фантом F-4»

Как поётся в песне

Эту старую песню из давно позабытого фильма, возможно, ещё помнит старшее поколение, но, по крайней мере, припев её, всё ещё на слуху у многих. Вот этот припев:

                               Потому, потому, что мы пилоты,
                               Небо наш, небо наш родимый дом.
                               Первым делом, первым делом самолёты.
                               Ну, а девушки? А девушки потом.

И такое впечатление, что автор этих слов, поэт-песенник Алексей Фатьянов, буквально списал их с Эзера Вейцмана. И действительно, он всю свою жизнь был пилотом. Даже занимая высокие должности, когда  вынужден был сидеть не за штурвалом, а за столом в кабинете, он никогда не упускал возможности подняться в воздух лично. Иногда случалось, во время конфликтов или военных компаний, он оставлял вместо себя своего зама и вылетал непосредственно в зону боевых действий, а будучи главкомом, постоянно делал облёты всех авиабаз на своём знаменитом чёрном «Спитфайре».  

Что же касается девушек? Он был высокий, отлично сложенный мужчина, не лишённый обаяния, с хорошим чувством юмора. А если к этому добавить его репутацию драчуна и повесы, в сочетании с повадками героя истребителя – всё это создавало довольно притягательный для женщин образ. И в этом он был под стать своему другу и свояку Моше Даяну, по поводу которого, говорили, что это с его подачи в Генштаб и сегодня, набирают самых красивых девушек, а в то время, возможно, это и стало причиной его развода с женой.

Был такой случай, переросший со временем, в анекдот. Лётчик, после разведывательного полёта, заходя на посадку, пролетел над базой, где в душевой без крыши мылись девушки военнослужащие. Бортовые камеры ещё работали, он хотел было снять, но побоялся – плёнки сразу шли на проявку в Генштаб. Вскоре его позвали к телефону. В трубке он неожиданно услышал:

– Говорит Эзер Вейцман. Это ты только что пролетел над душевой, полной голых девок, и не заснял их?

– Я, – смущенно ответил пилот.

– Ну и дурак! – Выдал свое резюме главком.

Но это личное. А что касалось службы, Эзер априори не мог представить себе женщину за штурвалом самолёта. И не смотря на все просьбы, ходатайства, личные обращения и даже нападки феминисток никогда не сдвинулся с этой позиции даже на миллиметр. Да и чего стоит, хотя бы, его знаменитый лозунг: «Лучшие парни в пилоты, лучшие девушки пилотам». Сегодня за такое заявление, он бы запросто лишился должности и не исключено, что попал бы под суд.

И, тем не менее, если посмотреть трезво, он в этом был не оригинален, женщины в военной авиации и сегодня редкое явление, причём во всех армиях мира. Вероятно всё-таки, несмотря на горячее желание, во всем уравняться с мужчинами, это не всегда возможно физиологически, тем более, на современных сверхзвуковых машинах с их перегрузками в 10-12G. В израильских ВВС, за всё время их существования, лётные курсы закончило всего тридцать семь женщин, трое из них – пилоты боевых самолетов, семь – боевых вертолетов, шесть – транспортных самолётов, остальные штурманы и бортмеханики.

Лётчик в штатском

Покинув авиацию, Эзер не сразу снял форму. С 1966 года он служил в Генштабе, сначала начальником оперативного отдела, а с 69-го – заместителем начальника. Но узнав, что избранная в тот год на пост премьер-министра Голда Меир, поставила крест на его дальнейшей карьере, подал в отставку и ушёл в политику.

 В то время, он придерживался крайне правых взглядов, считал любой разговор с не слишком дружелюбными соседями возможным только с позиции силы. То есть был одним из тех правых, которые называли себя «ястребами», что вполне соответствовало его характеру истребителя. Став гражданским, он нашёл своё место среди руководства партии «Херут». В тот момент, партия входила в состав правительства национального единства. Поскольку Эзер для многих был своим парнем, да ещё со связями, при распределении портфелей, в правительстве ему предложили пост министра коммуникаций.

Начавшаяся вскоре после шестидневной войны, между Египтом и Израилем шла странная, вялотекущая война на истощение. В июле 1970 года, перед самым своим завершением, она принесла большую беду в дом Вейцманов – их сын Шауль получил тяжёлое осколочное ранение в голову. Было сделано несколько сложных операций, он остался жив, но после этого постоянно страдал от сильных приступов головной боли.

После ранения сына Эзер постарел и сдал. В это время лидер партии Бегин, которого не устроили условия прекращения огня, вышел из состава кабинета. Вейцману также пришлось оставить свой пост, но это развязало ему руки. В газете «Гаарец» он пишет статьи и делает заявления, которые конкретно характеризуют о его крайнюю позицию. Чего стоит только одно из них: «Пришло время ликвидировать Иорданию».

 В декабре 1970 года его избрали председателем правления партии, но тоже ненадолго – Бегин увидел в нём сильного соперника, и решил от него избавиться. На съезде в конце 1972 года Вейцман получил треть голосов, но ему надоели эти внутрипартийные дрязги, и он ушёл в отставку.

Эзер занялся бизнесом – импортом японских автомобилей и экспортом оружия. Что любопытно, находясь вне политики, он безошибочно прогнозировал предстоящие события, ему не верили, но они, тем не менее, сбывались. Вейцман не только предсказал Войну Судного дня, но и её ход. Когда же она началась, его почему-то не оказалось в списках резервистов, и он с трудом добился места внештатного советника начальника Генштаба. В дни боев на Голанах и в Синае, Эзер находился в гуще событий, участвовал в заседаниях и оперативных летучках, но к его мнению прислушивались неохотно. Старшее поколение его уже забыло, а младшее и вовсе не знало. По окончании войны, ему даже не потрудились вручить значок участника, а прислали его по почте.

В 1977 году Бегин организовал блок Ликуд. Он предложил  Вейцману возглавить предвыборный штаб, и это в немалой степени способствовало его приходу к власти. В правительстве Бегина Эзер занял пост министра

обороны. Вместе с Моше Даяном он участвовал в заключении мирного договора с Египтом. Но в 1980 году, из-за разногласий с Бегином по вопросам Кэмп-Дэвида и бюджета на оборону, он ушёл из правительства и вообще из лагеря правых.

У самолёта нет заднего хода

Действительно, самолёт может лететь только вперед, так он устроен, но при этом, совершив разворот на 180 градусов, без проблем, поменять направление на противоположное. Примерно это же произошло и с Вейцманом, когда его взгляды с крайне правых поменялись на абсолютно мирные, левые. Казалось бы, как такое возможно? Но это только на первый взгляд, если смотреть непредвзято, оно вполне объяснимо.

Лётчику с воздуха война видится иначе, нежели тем, кто сражается внизу. Он видит на земле лишь разрывы от сброшенных бомб, и не видит сверху ни перемешанной с землей крови ни обезображенных тел, которые извлекают из-под обломков. Вероятно, истинное лицо войны Эзер впервые ощутил, находясь у постели раненого сына. Может тогда и начали зарождаться в нём эти перемены. А к этому ещё можно добавить выработанную когда-то реакцию пилота – в любых изменениях, быстро находить нужное решение. Ведь на переговорах в Кемп-Девиде он безусловно понял, что в сложившейся обстановке, только мир может обеспечить реальную безопасность его стране на годы вперёд. Да и сам он после этого вполне недвусмысленно заявил:  «Обстоятельства меняются. И тот, кто не меняется вместе с ними, просто идиот».

Понятно, что Эзер не стал «голубем мира», он остался тем же «ястребом», но уже «ястребом мира». Кстати, название его книги «Война за мир», тоже, не менее красноречиво, говорит само за себя.

В 1984 году Вейцман создает свою маленькую партию Яхад и баллотируется на выборах в кнессет 11-го созыва. На удивление всем, она получила три места и согласие сотрудничать двух политических блоков. Всё, что предложил ему Ликуд, он, конечно же, отверг и принял сторону Маараха, а в октябре 1986 года присоединился к Аводе, став в ней лидером левого крыла. Когда ещё и мысль об этом никому не могла придти в голову, Вайцман предложил пойти на переговоры с ООП и даже оговорить с ней территориальные разногласия.

На выборах в кнессет 12-го созыва он возглавил предвыборный штаб Аводы и в 1988 году в правительстве Ицхака Шамира занял место министра науки и технологий. 31 декабря 1989 года за несанкционированные переговоры с ООП Шамир пригрозил выгнать Вейцмана из правительства, но, в конце концов, ограничился лишь тем, что лишил на полгода министерского портфеля. Ну, а в 1990 году после развала правительства национального единства, Вейцман, уже не в первый раз, развернулся и ушёл из политики, во всеуслышание  при этом заявив: «Я не хотел уходить, но пачкаться, не намерен».

Седьмой президент Израиля

Некоторое время Эзер почти безвыездно жил на своей вилле в Кесарии и напрочь отказывался, от каких либо предложений вернуться в политику. Но после похорон сына с невесткой, погибших в 1991 году в страшной автокатастрофе, одиночество стало для него невыносимым, и здесь, уже без всякого сопротивления, он согласился баллотироваться на пост президента. В 1993 году Эзер выставил свою кандидатуру от партии труда и победил на предварительных выборах, а в марте уверенно занял это кресло.

Известно, что президент в Израиле – должность, которая носит чисто представительский характер. В своей речи во время инаугурации, Вейцман вспомнил, как его дядя Хаим жаловался, что Бен-Гурион никуда не позволял ему совать нос, кроме носового платка, и сразу предупредил, что он этим ограничиваться не намерен. Зная его характер, никто в этом даже не усомнился.

Не удивительно, что после избрания, он не поменялся ни на йоту. Как и прежде, своими активными и эксцентричными действиями продолжал навлекать на себя недовольство кнессета, правительства, различных политических партий и общественных движений. И как всегда, абсолютно не принимая это в расчёт, продолжал говорить то, что думал, и делать то, что считал нужным. В принципе, став политиком, Эзер остался тем же бесшабашным пилотом, для которого условностей не существовало в принципе. Но вместе с тем, пилотом  опытным и высокопрофессиональным, умеющим вовремя оценить обстановку и принять верное решение.

Эзер Вейцман всегда был весёлым парнем с весьма острым языком, и часто плевал на политкорректность, хотя такое поведение, вроде и не пристало человеку на высоких государственных постах. Например, женщин в своём окружении, он называл «мейделе», что в переводе с идиша – девочка. А сколько шума наделало его неудачное высказывание о царе Давиде. Как-то в разговоре он случайно обронил: «Царь Давид был ещё та птичка». При этом слово птичка произнёс на идиш «фейгеле», не подумав, что в Израиле, кроме основного, у этого слова есть ещё одно значение – гомосексуалист, одетый в женское. Эзер, как обычно, не стал оправдываться и объяснять, что имел в виду. Но вот после этого, во время одного из выступлений, ему задали вопрос о его отношении к гомосексуализму. С присущей прямотой, Эзер ответил: «Отрицательно, я считаю, что мужчина должен быть мужчиной, а женщина женщиной». И этим, опять же, вызвал шквал нападок со стороны представителей сексуальных меньшинств.

Период пребывания Эзера Вейцмана на посту президента был далеко не простым для Израиля. За это время сменилось четыре премьер-министра, со скандалами сносились и строились новые поселения, возникла Палестинская автономия, прошла вторая Ливанская война, из сектора Газы были выведены войска и там обосновался Хамаз. Эзер, как и обещал избирателям, встревал во всё, невзирая на лица, не оглядываясь на прессу, и в отличие от дяди, совал нос даже в детали происходящего.

Но, несмотря на это, его популярность только возрастала. Народу нравился такой эксцентричный и открытый президент. Многие звали его просто Эзер, как будто он был их соседом. Сам Вейцман говорил о своей должности, не без доли скепсиса: «Очень тяжело быть президентом целого народа, разве что ты предпочитаешь быть глухим, немым и предпочтительно слепым».

Конечно, учитывая его непростой характер и острый язык, хватало у него и противников. Но любопытно, что и для них Вейцман, тоже был своим парнем. В марте 1998 года он был избран на второй срок. Сам Эзер, узнав результаты голосования, высказался по этому поводу: «Конечно, я испытываю радость. Однако не скажу, что я на седьмом небе».

Естественно, что глава государства, всегда находится под пристальным вниманием прессы. В конце 1999  года в газетах появилась публикация журналиста Йоава Ицхака о крупных финансовых нарушениях, допущенных  президентом. Йоав раскопал, что в 1988 году Вейцман дважды получал от французского бизнесмена Эдуарда Саруси солидные суммы, забыв об этом поставить в известность налоговые службы.

Началось расследование, но назначение этих поступлений так и не выяснилось, да и сам факт получения  денег остался неподтвержденным. Тем не менее, 11 июля 2000 года, как всегда не оставляя комментариев, Эзер подал в отставку. Он и здесь остался оригинальным, поскольку в истории Израиля, оказался единственным президентом, сложившим с себя полномочия до окончания срока.

***

Последующие годы Вейцман следил за происходящим в стране и мире, находясь на своей вилле в Кейсарии, однако в политический процесс уже не вмешивался. И так, вплоть до того момента, когда пришло время, как говорят в авиации, «уйти на вынужденную посадку».

Конечно же, Эзер оставался пилотом всю свою жизнь, причём, состояние полёта в нём не прекращалось даже тогда, когда он твёрдо упирался ногами в поверхность планеты. Этот долгий, наполненный множеством ярких событий полёт закончился 24 апреля 2005 года.

Семён ШОЙХЕТ