Фаина Пинхусовна Палей – в Бобруйске человек легендарный. Её здесь знают очень многие, при встречах не только здороваются, но и желают, чтобы она жила до 100 или даже до 120 лет!
В местной газете «Бабруйскае жыцце», в статье, посвящённой её 90-летию, Фаину Пинхусовну назвали «Бобруйской Голдой Меир». Журналист написал: «Такому запалу и энтузиазму этой удивительной женщины можно только позавидовать. В день рождения ей поступил 61 звонок с поздравлениями из разных уголков света. Каждый хотел пожелать бывшему педагогу, коллеге, маме, подруге, тёте, сестре неиссякаемой энергии, здоровья и долголетия».
Я тоже знаком с Фаиной Пинхусовной давно. Наверное, лет тридцать. Приезжая в Бобруйск, обязательно встречаюсь с ней. Мы беседуем на разные темы. Она знаток истории города, знакома со многими известными бобруйчанами, стояла у истоков создания в начале 90-х годов местной еврейской общины.
Мы решили подробнее рассказать об этом удивительной женщине.
Рассказывает Фаина Пинхусовна Палей: «Папа – Палей Пинхус Израильевич. До войны мы жили в городе Злынка в России. Отец работал заведующим отделом пропаганды и агитации Злынковского райвоенкомата. 3 июля 1941 года после выступления Молотова он ушёл на фронт. Больше мы его не видели.
Есть у меня письмо крестьянки, которая нашла отца в лесу убитого, и в кармане гимнастерки был адрес, но не наш, а его брата, который жил в Уфе. Шая, средний брат, они ему туда написали, а тот потом нам переслал это письмо.
В письме было написано: «Товарищ Палей. Ваш муж или брат, или родственник убит в 1941 году в Смоленской области, Смоленский район Пустотрашенского сельского совете деревня Панфилово».
Ныне Панфилово — деревня в Велижском районе Смоленской области России. Входит в состав Будницкого сельского поселения. Население — 15 жителей (2007 г.).
Расположена в северо-западной части области в 20 км к юго-западу от Велижа, в 18 км южнее автодороги Смоленск — Невель, на берегу реки Западная Двина. В 82 км южнее деревни расположена железнодорожная станция Рудня на линии Смоленск — Витебск
Фаина Пинхусовна продолжает свой рассказ: «Папа попал в окружение и был убит в сентябре 41-го. В 1944 году его нашли в лесу и похоронили, документы взяли и решили нам написать, сообщить. Ведь отец числился без вести пропавшим. При нём они нашли наше письмо и документы: автобиографию, комсомольский билет, партийную книжку. «Если получите наше письмо, — писали из Смоленской области, освобождённой от фашистов. — напишите нам ответ. Деревня Панфилово, моя фамилия Жигулёв Александр Федотович.
Его звать Палей Пиня. Если нет никого, то напишите где они находятся».
«Мы ездили с сыном туда, — рассказывает Фаина Палей. — Ничего не нашли, никаких концов, хотя у меня уже к тому времени были запросы из всех какие только были в Советском Союзе органов.
Отовсюду ответ: «В списках не значится. Нам из Гродненского архива сообщили: «В годы войны был старшим политруком 558 отдельного батальона». Это весь путь. В Смоленской области он обрывается. Мы поехали, я, конечно, большую корзину цветов взяла, думала поставлю где-нибудь.
Спрашиваю: «Где поставить?» Мне отвечают, будете ехать обратно, там Юшково поле, там и поставите».
Всё, что мы наши в дополнение к тем сведениям, что сообщила Фаина Пинхусовна – Пинхус Палей, 1909 г.р., политрук отдельного саперного батальона, пропал без вести в декабре 1941 года, отправлено уведомление жене – Айзенштат Вере Григорьевне в Ташкент.
«Юшково поле, – рассказывает Фаина Палей, – это символическое место захоронения красноармейцев. Открытая местность. Ни кустика, ничего. Там их стреляли, наверное, как кроликов. Поставила я там корзину и вернулась ни с чем».
Я продолжаю расспрашивать Фаину Пинхусовну про её семью
Она показывает мне фотографии мамы и рассказывает об этом добром и заботливом человеке, которая в невероятно трудных условиях вырастила и дала образование всем своим детям.
«Моя мама из местечка Щедрин. Недалеко от Бобруйска находится. Сейчас это Гомельская область. Папа в Бобруйске родился. А мама – в Щедрине.
Её звали Айзенштат Вера Григорьевна. Мама до войны закончила мясо-молочный техникум. К началу войны нас у мамы было уже трое. Я – 34 года, брат – 37, его уже нет в живых, он умер в 97 году, и сестричка, которая живёт сейчас в Израиле в Нацрет-Илите. Когда война началась ей было всего три дня.
Мама эвакуировалась со всеми тремя детьми. Работникам райкома партии дали лошадей, и так мы доехали до Конотопа. А в Конотопе грузили в «телятники», были такие вагоны для перевозки скота, солома настелена и так мы ехали. Всяк было: и голодные, и холодные, бомбёжки про пути следования, составы останавливались. Это уже мама потом рассказывала, что хватала меня за одну руку, Вовку – брата, за вторую, а Света оставалась лежать в вагоне, у мамы рук больше не было. Суждено жить? Значит так на роду написано. 18 июня этого 2024 года Свете – моей сестре, исполнилось 83 года.
У папы из семьи, где пятеро детей, погиб только он. Две сестры и два брата. Один в Уфе, второй после войны вернулся тоже в Бобруйск, работал главным механиком на «Фондоке». Они помогали нам всё время, писали маме: «Приезжай, мы тебе поможет поднимать детей». А годы войны мы были в Ташкенте. Приехали, куда везли – туда везли. Я помню Алмазит-19 – это было место, где мы жили. Глиняный пол, ходили днём собирали кал ишаков, и мама смешивала его с песком и натирала так называемый пол, чтобы не было никаких насекомых. Однажды проснулись утром, а вся стена вывалилась на улицу. Люди ходят, а мы лежим. Потом какое-то дали общежитие в аптекоуправлении, это я помню. Мама всю войну работала председателем женсовета Сталинского райвоенкомата города Ташкента. А двое младших были на мне. Сестра и сейчас меня называет: «Моя вторая мама».
Брат отца Наум, который вернулся в Бобруйск раньше, прислал вызов, тогда же ещё просто так нельзя было вернуться, что мама, как работница «Фондока» требуется на работу. Мы вернулись. Бабушка и дедушка по папиной линии вернулись раньше.
Их дом уцелел, улица Красноармейская, 5. Его потом нарисовал замечательный художник Абрам Рабкин.
Сестра бабушки погибла в Бобруйске в гетто, а дом остался. В этом доме жили трое родственников, мама с нами, у нас была одна комната и коридорчик, с другой стороны жила Хася с мужем и Дорой, и Аня с двумя сыновьями. Им всем по комнатке там было.
По маминой линии всех расстреляли в Щедрине.
Мама работать пойти не могла. Она мясо-молочной промышленности техникум заканчивала, ей предлагали работу, но на районе, а с кем нас оставлять?
Вы такое слышали когда-нибудь, чтобы свекровь выдавала замуж невестку? Так вот у нас такая история? Бабушка по линии отца познакомила маму и в 49-м году к нам пришёл Гандлин Моисей Ионович, и в 1950 году они ещё родили общего брата. Он живёт сейчас в Хайфе, закончил Витебский медицинский институт. 17 лет отработал в Бобруйске в урологии и 26 лет – в Израиле. Уже на пенсии.
Фаина Пинхусовна интересный рассказчик. У неё хорошая память. Рассказывать о семье, родственниках она могла бы долго, но мне было интересно узнать, как сложилась её жизнь.
«Я пробивалась сама, как только могла, – после некоторого раздумья ответила Фаина Палей. – Я очень рано начала заниматься спортом».
И стала снова показывать мне фотографии, которые принесла из семейного альбома: «Первая фотография – я на ней крайняя, 47-й год, ученица 6 класса. Наша волейбольная команда. Потом волейбол стал моим хобби. Входила в сборные команды города, области, а в 1951 году была в сборной команды школьников Белоруссии на Всесоюзной спартакиаде школьников в Сталинграде. Видела Дом Павлова, видела разрушенную мельницу. Условия, конечно, в каких мы там жили не были комфортными. Мылись под колонкой после игры – летом, июль месяц, жара. Нам выдали костюмы суконные, здесь вот БССР написано, а мы же знаете, первый раз в жизни, гордость какая, играем за республику.
Вернулась в Бобруйск, июль конец, документы ещё никуда не подавала, закончила 10-й класс, уехать не могла, потому что нельзя было рассчитывать на помощь, помогать мне никто не мог. Я поступила в наш учительский институт. Закончила его за два года и уехала по распределению в Осиповичский район в посёлок Елизово, Октябрьская средняя школа.
Отработала там семь лет.
Я вышла замуж в Елизово. Родился сын. Помогали его родители. Утром муж относил им ребёнка перед работой, а я после школы забирала этот груз.
В 1961 году папин брат вопрос поставил: «Сколько ты там думаешь сидеть?» Мы приезжали у них свой дом был на Володарской, приходили в гости… Отношения в семье были очень хорошие.
Я спрашиваю, а что делать? Дядя Наум Израилевич говорит: «Собирайтесь, мужа твоего устрою на завод резино-технических изделий, там квартиры дают быстро. А ты думай сама».
Так и решили.
Приехали. Жили у мамы, конечно. Муж пошёл на работу. Сын пошёл в садик».
Фаина Палей показала фотографию сына, и я спросил, как его зовут.
«Пётр Александрович Глинцевич, – она продолжила рассказ. – Я два месяца ходила в гороно как на биржу труда. Мне отвечали: «По вопросу работы не ожидайте».
Опять мне помог волейбол. Был зав. комитета физкультуры Валерий Пилипенко. Меня привели к нему. Он меня не знал. Был намного моложе. Представили: «Она играет, и мы её на сборы часто вызываем».
Он сказал так: «Учителем я не обещаю. Хотите старшей пионервожатой? Я вам помогу». Пошла в горком комсомола. 2-й секретарь Зарецкая Зоя побеседовала со мной и говорит: «Идите в школу слабослышащих. Если директор возьмёт, то направление мы дадим». Прихожу, ходит по двору полный еврейский мужчина. Я говорю: «Скажите, пожалуйста, где я могу видеть директора?»
– По какому вопросу?
– Я ему отвечаю.
– Идёмте.
Зашли в кабинет. Он не смотрел ни мой диплом, ни характеристику с Елизовской школы. Только спросил: «Что вы умеете кроме того, что учительница русского языка?»
«Умею играть в волейбол и могу учить этому детей».
Идите за направлением.
Так я попала в школу-интернат для слабослышащих детей. Она и сейчас находится по адресу: улица Комсомольская, 21, и проработала там 39 лет. У меня общий педагогический стаж 46 лет».
О педагогическом труде Фаины Пинхусовна говорят отзывы её учеников.
Я цитирую их по газете «Бабруйскае жыцце».
«Нина Чупахина из Барановичей выбрала специальность зубного техника. С большой радостью женщина вспоминает школьные годы и человека, который помог в жизни добиться успехов.
– Это замечательный педагог. Всё, чего я достигла в жизни, благодаря ей. В 12 лет я потеряла слух, после того как переболела гриппом. И меня направили в Бобруйскую школу-интернат. Фаина Петровна приучала нас к дисциплине. И это помогло мне в жизни. Она заботилась о нас, стремилась, чтобы мы были лучшими во всём».
«Параллельно со школой я работала в экскурсионном бюро, – рассказывает Фаина Палей. – По работе в школе у меня есть награды. «Отличник народного образования Белоруссии», медаль «Ветеран труда». 20 лет проработала в экскурсионном бюро.
Автобусы для экскурсионных поездок были, конечно, не такие как сейчас. И разбитые, и без микрофона. Но интерес у людей был большой. Хотели ездить в другие города, задавали много вопросов. Было интересно. Получила в награду Знак «За развитие туризма и экскурсий» в 1976 году в Минске. Такую награду имеют в Бобруйске два человека.
Фаина Пинхусовна стояла у истоков возрождения еврейской жизни в Бобруйске. Это было в начале 90-х годов. Время было непростое, чтобы добиться каких-то результатов, за дело должен был взяться человек с таким характером, как у Фаины Палей.
"…Осень 90-го года. Уже начал работать в городе Клуб еврейской культуры. Сестра меня младшая уговорила: «Пойдём, послушаем» Времени у меня особо не было, но пошла.
Мне не понравилось. Через некоторое время сестра меня всё-таки опять вытянула. Я пришла. Выступал какой-то из Швеции мужчина. Очень интересно. Мне понравилось. Я дослушала до конца. Закончилось, подходит ко мне женщина какая-то. Я её первый раз видела в глаза, с каким-то молодым мужчиной. Как потом оказалось, что это был врач Зельдин Юрий. Он сейчас живёт в Израиле. Мы с ним отправили тогда две группы детей на оздоровление в Израиль: в декабре и в июне. Всё оформление документов происходило в моей двухкомнатной «хрущебе».
Однажды приехал, уже перед тем, как отправлять детей в Израиль, Изя Каган из Москвы, из синагоги на улице Архипова, 10. Он занимался этим вопросом. Зашёл ко мне. Стол круглый, все вокруг: и дети, и родители, а я стою при входе в туалет – больше негде. Каган спрашивает: «А кто занимается этим вопросом?». Отвечаю: «Я». «Покажитесь».
Отправили детей в июне. И где-то в конце месяца раздался вечером звонок по телефону. «Вам звонят из Москвы. Вы включены в группу для поездки в Израиль».
Возглавляла Клуб еврейской культуры. Когда нам отказали в помещении на заводе имени Ленина, мы ходили по городу, я и Дора Израильевна, и Семён Бейдер, искали, кто нас приютит. Нас приютили в городском клубе Промкооперации. И мы там очень хорошо работали и время нам хватало. Тогда начала работать воскресная школа.
Я побыла на семинаре в Москве, на семинаре в Израиле, и в сентябре 91-го года мы открыли воскресную школу. Директором школы была Френклах Маргарита Моисеевна. Она потом уехала в Израиль.
«Вы хорошо знаете идиш?» – спросил я, уверенный, что в Бобруйске люди возраста Фаина Палей не могут не знать еврейского языка.
«На уровне разговорного, – скромно ответила Фаина Палей. – Я начала работать в воскресной школе с учениками. Первых три ученика были: Коваленко Максим, Безпятов Олег и Диана Танчева. Мы выбрали из книги Абрама Рабкина «Вниз по шоссейной» три отрывка, перевели их на идиш, и ребята читали эти отрывки. С ними мы выступали даже в Клубе литераторов в Минске. Ещё жив был старейший еврейский писатель Гирш Релес, когда мы прочитали, он поднялся за кулисы и расцеловал всех ребят.
Потом потихоньку стала заниматься со взрослыми.
В 2018 году мы отмечали 10 лет Клубу языка идиш. Я придумывала сама темы, викторину мы проводили».
Занятия языком идиш кое-кто считает делом не самым нужным, не самым полезным, не дающим результаты. Забывая при этом, что ещё наши прабабушки и прадедушки обо всём на свете говорили на идиш. Это был их родной язык. И особенно в таком городе, как Бобруйск. Не все понимают, что сохранить традиции, с пренебрежением относясь к языку, невозможно. Даже, если этот язык сегодня не в ходу, не в моде. В Бобруйске немало еврейских организаций, но Фаина Пинхусовна вынуждена была искать место для занятий языком идиш. Не каждый относился к этому с пониманием.
«Помню, говорю сыну утром, отвези меня в синагогу, – вспоминает Фаина Палей. – Он привёз меня. Раввин Шауль говорит: «Пожалуйста, в какое время вас устроит, когда хотите, занимайтесь. Мы оставили тот же день – понедельник. Занимались с 12 часов.
До ковида я была в синагоге каждую неделю, у меня работал кружок, и я приходила.
Мероприятия и сейчас все посещаю. Хотя мне в этом году было… Вы знаете – 90 лет».
«Дай Бог Вам до 120! – это пожелание от всех наших читателей»
На прощание Фаина Пинхусовна сказала: «Главное в жизни – быть человеком, уважать людей и находить общий язык с теми, кто тебя окружает».
Аркадий ШУЛЬМАН
